Заготовка леса для строительства дома

Строим деревянный дом

 

Заготовка леса

«Бери ношу по себе,
чтобы не кряхтеть при ходьбе»

Когда приходило время, на сосновых делянах в сухом бору лес рубили или спиливали и вывозили к месту рубки дома. На эту работу в Шенкурске, например, надевали специальные валенки с длинными и тонкими голенищами. Некоторые хозяева были так суеверны, что «если три лесины не понравились с прихода в лес, не рубили совсем в этот день». Другие считали непригодными деревья, упавшие «на полночь» или зависшие, зацепившиеся при падении за другие кроны, в таком доме якобы жильцы будут умирать раньше времени.

С полночью, севером связывались представления о ночи, о зиме, о смерти и аде. Коли же при падении у первых трёх деревьев не обломятся вершины, значит пришла счастливая пора строиться. Работа на деляне трудоёмкая. В своё время бытовала поговорка: «Плотника не шуба греет, а топор», в конце же дня говорили: «Кончился день – и топор в пень». В морозы сучки под ударом топора отлетают от ствола как сосульки. Подмороженные деревья пилятся легче, а сучки с них обрубать – одно удовольствие, словно на музыкальном инструменте играешь. Пилили лучковой пилой. Она похожа на лук: натянутая металлическая часть удерживается скруткой-тетивой с другой стороны. Режущее полотно её – гибкое, сталь – жёсткая. Чаще всего используются узкие полотна, не более пяти сантиметров шириной, чтобы во время пиления деревьев большого диаметра полотно не зажималось и не деформировалось.

Яков Фомич Михалёв из деревни Заручье, что в Мезени, до войны в числе других уходил на лесозаготовки. Был он «тысячником», в сезон напиливал своими пилами, поперечной и лучковой, по тысяче и более кубометров леса. Это красноречиво говорит о том, как расточительно руководители распоряжались ценностями, производимыми простыми людьми. Целые армии нахлебников висели на шеях Михалёвых… В Россию пилу завезли при Петре Первом, а вошла она в плотницкий обиход лишь в 19 веке.

Тогда и произошло разделение на плотников и столяров. Срубить дерево топором трудней, чем спилить, однако мастера предпочитали первое. В таком случае дерево дольше сохраняется в срубе, ибо при рубке поры закрываются для доступа влаги, да и внутреннее напряжение в бревне после рубки другое, нежели от пиления, когда волокна перерываются.

Хороший мастер бывалоча прежде отдаст дереву дань уважения, обстукает его перед рубкой, послушает, поприговаривает: «Острый топор и дуб рубит», «…Сердцевина у хорошего бревна будто жирком смазана».

«А ещё делали так. Выбирали ёлку потолще и сдирали ей кору, чтоб корень прокис. Кора с корнем, считай, два сапога пара. Ежли коры не станет, корень первым зачнёт чахнуть, а за ним и весь ствол. Постоит эдак годков пять и валится. Сам валится без топора. Так все моркотники практиковали, без понятия которые. Пошехонцы, словом»… – пишет в своей книге москвич Олег Ларин, передавая разговор с мезенцем.

В местах, где делянки находились недалеко от жилья, хозяин мог и в одиночку съездить «на уповодок» за готовыми хлыстами, то есть не на весь день. Перевозили хлысты на санных поездах лошадьми. Отношение к скоту всегда было очень бережное. «Погоняй коня не кнутом, а овсецом», – приговаривали. На деревне лошадь самое работящее существо: «Конь не пахарь, не кузнец, не плотник, а первый на селе работник».

В Мезени, у самого Полярного круга, была в своё время выведена мезенская порода лошадей. По всей крестьянской России в прошлом веке славились местные коновалы – народные лекари-ветеринары. На реке Вашке были целые династии этой профессии.

Отдавая дань уважения, поклоняясь силе и выносливости лошади во многих сельских районах России жители венчали свои жилища её изображениями. Да и везде по России самая верхняя часть крыши называется коньком.

Одна лошадка могла везти подчас до четырёх кубометров леса. Столько, примерно, перевозит и обычная грузовая машина. В старину считали так: коли «добрый конь подо мною, Господь надо мною». Грузить частенько приходилось в одиночку. Для этого существовали разные приспособления. Тянули из бурта (штабель леса) по покатам, с помощью ваги и верёвки. Правда, были и такие сильные мужики, что огромные дома в одиночку рубили. Пашко из Юромы на Мезени поставил храм Архангела Михаила из брёвен метрового диаметра. Кстати, этот мастер вырезал модель своего кулака, равнявшегося пяти головам. Экспонат этот хранился в притворе храма, пока не сгнил. По преданию брёвна эти Пашко выносил на себе. Не так давно эта церковь сгорела, но, к счастью, сохранились её фотографии.

Санный поезд: впереди большие сани – «дровни», вторые почти вдвое меньше, «подсанки». Расстояние между ними бывает несколько метров, и зависит оно от длины перевозимого леса. Подсанки привязаны к дровням толстыми льняными верёвками крест на крест, чтобы придать жёсткость сцепке. Эти верёвки на Вологодчине называют ужищами, ими же пользуются для крепления брёвен на возу. Для придачи шарнирности, для улучшения движения саней на поворотах на них посредине устанавливали сьёмные подушки, сделанные из толстого бруса, длиной чуть шире саней. Верхняя поверхность подушки вогнута, от этого брёвна не раскатываются, не соскальзывают к краям, а лежат как в чаше. Подушки вставляют штырями в гнёзда рам дровней и подсанок. На концах некоторых подушек были продолблены сквозные отверстия, у других набиты кованные полосы с небольшим пространством для вставки импровизированных стоек из стволов ёлочек мелкого леса (подсадка), который всегда под рукой. Небольшой высоты, чуть выступая над возом, использовались эти стволы для сцепки стяжками меж собой. Благодаря подушкам подсанки на поворотах идут полозьями точно по колее, отчего брёвна надёжно лежат на возу.

Рассказывали о таком случае, будто бы у одного мужика на средине горы вдруг встала лошадь с возом. Выпряг он её, отхлестал за ленность и впрягся сам. А когда вытащил воз, то пожалел наказанную животину: «Да, зря я тебя наказал, сам-то еле справился».

Транспортное хозяйство в деревне всегда было очень большим и требовало постоянного надзора за инвентарём. Поговорка «готовь летом сани, а телегу зимой» жива до сих пор.

В колею на всём пути, по-возможности, подливали воду, полозья саней тоже леденили, поэтому трение становилось минимальным. Лошадь тянула воз не через силу. Такие дороги называют ледянками. Если же дорога проходит по сырым болотистым низинкам, не замерзающим зимой, то устраивают накат. Материала для него в таких местах сколько хочешь, так как по окраинам болот много сухих деревьев. Стелются прокладки вдоль всей дороги. Поперёк их укладывают лесины с обрубленными сучьями, вплотную одна к другой. Эти дороги поддерживали без особого труда. Называют их «лежнёвками» из-за способа устройства, и зимниками – из-за времени эксплуатации.

Если работали допоздна, а дорога до дома была долгой, возница частенько шутил, рассказывая о предыдущей поездке: «Ночь-то темна, лошадь-то черна: еду, еду, да пощупаю, тут ли она?»

Случай, приключившийся со знакомым охотником, произошёл в стороне от деляны и дороги. Возвращался он как-то с охоты и решил передохнуть в охотничьей избушке, обогреться, чайку попить. Возился он у печи, как вдруг кто-то ударил по оконной заслонке. В избушках этих окошечки обыкновенно не застеклены, нет в них рам, а проём просто прикрывается деревянной заслонкой. От удара она вылетела, упала на пол. Вышел охотник глянуть, что за дела такие – шутки лесные. Нет никого! Подумал, что почудилось ему, а заслонка вылетела от сквозняка или ветра. Но ветра на улице никакого нет. Тишина! Слышно, как собственное сердце стучит. Делать нечего, начал снова у печки возиться. А тут опять удар. Заслонка вылетела и звонко стукнулась об пол. Стремглав выскочил наш приятель на улицу. И что же он видит: у основания наклоненного к окошку дерева сидит пучеглазый филин и напряжённо, словно акробат перед сложным трюком, ждёт внимания охотника. И только увидел человека, сразу повернулся и пошёл торопко вверх по стволу, переваливаясь с боку на бок и бормоча отчотливо в нос: «Но! Но! Но! Но!…Но!» Поднялся наверх, глянул на ошалевшего охотника, преспокойненько подмигнул ему и стал спускаться вниз той же дорожкой, приговаривая: «Тпр-р-р! Тпр-р-р! Тпр-р-р!»  Это рассказывала умная птица об обстановке на лесной дороге. Красочно живописал филин картину возвращения крестьянина с лесной деляны с заготовленным лесом. Ведь когда лошадь с возом поднимается в гору, её приходится понукать «Но! Но!», помогая ей тем самым (говорят, что от громкого окрика лошади её пульс увеличивается в два раза). Когда же спускается с горки, подталкиваемая самим возом, её приходится притормаживать «Тпр-р! Тпр-р!». Всё это филин отобразил по-своему. Хотите верьте, хотите нет.

На делянах после порубки обязательно прибирались, оставляли их чистыми.

Все порубочные остатки, мелкие ветки и мусор, сгребали в кучи и сжигали на медленном огне при тихом ветре. На новинах оставляли сторожей, чтоб не загорелся соседний лес, не бросило головню на деревню. Большие сучки отвозили домой и использовали на дрова. В Карелии на делянах ещё не так давно производилась раскорчёвка. Для удешевления работ её стараются проводить через три-четыре года после рубки. Пни идут в переработку, на скипидар и дёготь. На расчищенной деляне проводилась новая культурная посадка леса, если только этот участок не был так называемой «новиной», отводимой хозяину, у которого родился сын и которому не хватало пахатной земли. Раньше в России каждому человеку мужского пола полагался определённый участок земли – надел. Если пни не корчевали на новине, то между пнями сеяли лён. По воспоминаниям старожилов, в первый год был обязательно очень хороший урожай. На второй год на этом участке сеяли озимую рожь. Перед посадкой леса участок обязательно корчевали, так как без этой операции он возобновляется довольно долго. Да и зачем терять такое прекрасное сырьё, коим являются отходы лесного производства.

Во время перевозок и хранения следили, чтобы лес не намокал. Брёвна, предназначенные для строительства, по воде не сплавляли. Заготовленные хлысты укладывали на прокладки недалеко от места строительства. В свободное от основных сезонных дел время хозяин мог приходить и рубить дом. Иногда ему удавалось уложить зараз целый венец, в другой раз выходило только бревно подогнать. Как раньше говорили: «Уж как Бог даст».

На месте хлысты ещё раз сортировали, «прибирали». Старшего на этом занятии называли приборщиком. Отпиливали негодные участки стволов: с большим косослоем, отлупом, морозобоинами и другими пороками, если таковые были.

 

Совет:
Основным материалом для строительства был лес. Лес называли вторым полем, он тоже кормил человека, давал жизненно важные продукты и материалы.

Оцените статью
Научим
Добавить комментарий