Привязанность пчел к матке, родному улью и к месту первого облета

Отсутствие у пчел распределения труда.
Прежде думали, что у пчел существуете правильное распределение труда между отдельными группами работниц, специализировавшихся в тех или иных работах. Полагали, что одна группа пчел собирает мед, другая—пергу или клей, третья—воду, четвертая выкармливает черву, пятая—запечатывает запасы, шестая чистит или вентиллирует улей п т. д.; однако все эти предположения не оправдались впоследствии.

Наблюдения ученых пчеловодов показали, что у пчел совершенно отсутствует распредвление труда между отдель­ными группами, и даже напротив—теперь точно установ­лено, что пчела всегда принимается за ту работу, какая по­падется ей под руку. Заметила пчелка, что образовалась в стене улья свежая трещина, как тотчас  улетела за клеем и замазала ее; заметив, далее, что поврежден кем-то сот,—она немедленно принимается за его исправление; чувствуете еще пчелка, что душно стало в улье, и вот она уже стоит у летка на прилетной доске и усердно выгоняет крылышками вредный воздух; но вот наткну­лась она на труп товарки и немедленно хватает его кле­щиками и уносит вон из улья.
На единственное распределение работ, и то лишь относительное, можно указать на работы летных и не летных пчел. Молодая, не летная пчела исполняет все работы внутри улья; но и это распределение работ далеко не абсо­лютное, ибо летные пчелы весной, когда еще нет молодых хозяек, исполняют все решительно работы, как внутри, так и вне улья.

Привязанность пчел к матке, родному улью и к месту первого облета.
 Пчелы горячо любят свою мать и весьма нежно и предупредительно с ней обраща­ются. Без скуки можно целыми часами простаивать около учебного улейка и с удовольствием наблюдать, как вели­чественно идет, окруженная свитой, матка,—как заботливо подают ей пчелы корм,—как ласкают ее своими уси­ками и как торопливо уступают ей дорогу. Семья счаст­лива, когда у неё есть её грациозная царица—мать; возьмите же эту общую фаворитку осторожно за крылышки и посадите ее хоть на полчаса в клетку, удалив на время от семьи,—не пройдет и десяти минут, как по данному сви­той сигналу все пчелы уже будут знать о постигшем их ropе. В улье поднимется суматоха, все углы будут тща­тельно обысканы. Не найдя матери в улье, дочери выбегут разыскивать ее сначала у летка, а потом по всему улью и вблизи его. Но вот прошла первая суматоха, наступило тяжелое уныние, поднялся плачь осиротелых детей и вам так станет жаль их, что вы поспешите вернуть им прежнее счастье. О, какая радость! Какое торжественное! Через минуту вся семья будет оповещена, и все дети устремятся воочию убедиться в том, что им вернулось их прежнее благополучие.
Радостное настроете по случаю возвращения матери мо­жет иногда окончиться роковым образом: пчелы с такой неудержимой радостью устремятся к ней и так плотно ее сожмут, что она, не будучи в состоянии выдержать не в меру расточаемых дочерних ласк, может погибнуть смертью греческих счастливцевь. „Умри,—сказал бы ей древнегреческий философ. — большего счастья ты не увидишь на земле!» Рекомендуем начинающим пчеловодам не выпускать из клетки отобранной на время матки до тех пор, пока не уляжется первый порыв радости.
Пчелы любят свою родную мать, оберегают ее и лелеят; попадись же им чужая, оне немедленно окружат ее, будут сначала дергать за ноги и крылышки, а потом начнут душить, образуя вокруг неё плотный клуб, и че­рез несколько минут непрошенная гостья падает мер­твой. Точно также пчелы поступят и с чужой пчелой, намеренно или ненамеренно попавшей не в свой улей, с той лишь разницей, что с ней справляется одна или две пчелы из членов стражи.
    
Привычка к месту первого облета и своему улью у пчел очень сильна.
Как только вынесли вес­ной пасеку из омшанника на точек или перевезли ее на новое место, пчелы первым долгом начнут знакомиться с местностью и замечать свой улей. Первый вылет пчел на новом месте или на старом, но только по прошествии более или менее продолжительного времени, у пчеловодов называется первым облетом. Заметив хорошо свой улей и его месторасположение среди других ульев, пчела хо­рошо запоминает все это и чем дальше, тем все более и более привыкает к месту первого облета.
Если кто пожелал-бы проверить вышесказанное, пусть возьмет на время любой из ульев и унесет его в сто­рону; он тотчас же заметит, как возвращающиеся с поля пчелы, не найдя на прежнем месте своего родного улья, будут в величайшей тревоге кружиться около старого места, заглядывать в соседние ульи и искать между ними свой. Если отставленный улей недалеко от прежнего места (1—2 арш.), пчелы его разыщут, если же он на значительном расстоянии, горе обездоленных пчел будет велико; оне будут безпокойно кружиться около нрежнего места, то садиться на землю, то опять взлетать на воздух, будут все настойчивее заглядывать в соседние ульи, но не встречая в них радушного пpиемa, придут в совершен­ное уныние. Если поставить в это время на прежнее место пустой улей, пчелы, скрепя сердце, соберутся в нем, но будут безпокойно жужжать и не пойдут в этот день даже за взятком. Сравнительное успокоение наступит только тогда, когда вы дадите им сот с молодой деткой, т. е., не оты­мете у них надежды на продолжение своего рода. Уже на третий день вы заметите на вставленном соту несколько заложенных свищевых маточников.
Не малое беспокойство вы можете вызвать еще и тем, если переложите гнездо любого улья в улей другого цвета или формы, хотя места и не перемените. Возвращающиеся
с поля и ничего не подозревающая пчелы на первых порах будут с испугом отскакивать от незнакомого им летка, войдут же в улей только после неоднократных попыток заглянуть в леток и узнать, в чем дело.
 Если вы, для опыта, подымете улей на пол аршина выше против прежнего положения, т. е., на такую высоту, что прежнее место летка придется под ульем, возвращающаяся пчелы будут с размаха пролетать под ним. Легче всего пчелы мирятся с тем, если вы, не передвигая улья в стороны, продви­нете его вперед или назад, но не более аршина.
С этими очень важными свойствами пчелы, т. е., с любовью её к своей матке и привязанностью к месту первого облета и родному улью, а также неприязненным отношением к чужой матке и пчеле, пчеловод должен счи­таться, если не желает наделать непоправимых ошибок.
Бывают, однако, случаи когда пчелы, по некоторым соображениям, изменяют только что указанным свойствам и привычкам. Мы знаем, напр., что семья благополучного улья, имеющая хорошую, плодную матку, немедленно уничто­жит случайно к ней попавшую чужую, безразлично, бу­дет ли она плодная или неплодная; но если у благополучной семьи отнять матку и продержать ее (семью) в обезматоченном положении несколько дней, она охотно примет и чужую матку, особенно плодную, прекрасно соображая, что лучше сразу получить готовую работницу, чем дожидаться выхода своей собственной из заложенных ею свищевых маточников. Менее охотно принимаюсь пчелы матку не­плодную.
Далее, пчелы не допустят в свой улей чужой пчелы, но только в том случай, когда она идет к ним с пу­стыми руками, пчелу же с медом или пергой охотно при­мут.
    
Пчелы привыкают к своему месту и улью, но выйдя с роем, они как будто забывают прежнее место и улей, хотя-бы он стоял тут же рядом. Мы сказали „как будто забывают»; и действительно, это так, ибо пчелы не теряют из вида и прежнего места и при случае даже воз­вращаются в материнсий улей.
Мы знаем также, что пчела по доброй воле не пойдет в чужой улей, но если её родное жилище навсегда будет унесено в другое место, она, после первых приступов недоумения и тревоги, начнет впрашиваться в со­седние ульи, выражая при этом полную покорность своим будущим товаркам, и те, видя это и снисходя к безвы­ходному положению несчастных, принимают их в свою семью, хотя и не совсем охотно.
Все вышесказанное о свойствах и привычках пчелы и о тех случаях, когда эти свойства и привычки могутъ быть изменяемы, заставляет предполагать у пчелы высоко развитой инстинкт и даже сообразительность практического характера. В самом деле, боясь коварных замыслов, пчелы не принимают чужих работниц, идущих к ним с пустыми руками, а вот если с медом какая пожалует, той широко раскрыты двери и готов радушный прием… Разве эти соображения не практичны? Приходится согла­ситься, что наши маленькие, умненькие пчелки—большие материалистки.