Роение.
Обыкновенно на другой день после запечатывания первого маточника выходит рой—первак. Внимательный пчеловод по некоторым, даже внешним переменам в состоянии пчелиной семьи, может уже заметить, что сегодня выйдет рой. Работницы неохотно летят в поле за взятком, а улетевшие, по возвращению с поля, неохотно идут в улей, предпочитая оставаться на летке и сохранять свеже собранные запасы для новой семьи и для нового хозяйства. На ножках, сидящих в это время у летка, пчел очень часто можно заметить шарики пыльцы. Если погода вполне благоприятна для роения, то между девятью и двенадцатью часами утра, а то и позже, можно ожидать роя.
Первак
Наступил, наконец, и желанный момент. Пчелы, сидящие на летке, сразу притихли и как будто прислушиваются к какому-то шуму, к какой-то необыкновенной перемене настроения, внезапно происшедшей внутри улья; еще два—три мгновения, и все сразу переменилось. Мирно сидящие снаружи улья пчелы, вдруг зашумели и с большой поспешностью устремились во внутрь его. Это они убежали с тем, чтобы возможно больше набрать меду. Наступила тишина, но не надолго,—ровно на столько времени, сколько его понадобится для того, чтобы набрать полный зобик сладкой влаги.
Наконец, и это последнее дело сделано,—пчелы с запасами, и, как вода прорвавшейся плотины, каскадом устремились вон из улья. Брызжет улей, сыплет пчелами без разбора и, как сказочное чудовище страшен и кажется живым; а радостно настроенные пчелы неугомонны в общем веселье; вылетают из улья, оне бороздят воздух в различных направлениях, занимая круг не более трех—четырех сажен в диаметре и представляя сетку, неправильно сотканную из воздушных нитей; но вот половина пчел уже вышла; на летке появляется крупная, плодная матка и, ослепленная яркими лучами солнца, пятится назад, стараясь проникнуть опять в улей, но не тут то было,—живой водоворот увлекает ее помимо её
желания и сообщает ей решимость совершить воздушную прогулку. Взлетев на воздух, тяжелая матка не может подняться так высоко, как поднялись её резвые дети; она не может достигнуть того круга, какой заняли весело порхающие пчелки, и вот мы замечаем, что и волшебная, воздушная сетка понижает свой уровень и все более и более сокращает свой диаметр и уплотняет ткань…
А улей, отпустивши рой—первак?.. стоит он, как ни в чем не бывало,—совершенно покоен; где девалась его недавняя, бьющая ключем, жизнь?!
Вышел рой окончательно и уплотнился в воздухе; но вот мы замечаем, что он медленно подвигается в сторону, взяв курс по направлении пути к избранному пчелами жилищу.
Устали обремененные ношей пчелки, а еще более устала непривычная к полету матка; надо отдохнуть; как по русскому, доброму обычаю—присесть на минутку перед дальней дорогой,— собираются присесть и наши, озебоченные мыслью о предстоящем пути, пчелки. Первой садится на подвернувшуюся ветку ближайшего дерева матка; к ней присоединяется и её верная дружина, и черный, быстро растущий клуб пчелъ скоро укажет вам место прививки роя; но бывает и так, что пчелы, не дождавшись пока сядет матка, начинают прививаться к ветке прежде неё и своим энергичным жужжанием побудить сделать то же и свою госпожу.
К первой, повисшей на ветке цепи пчеле присоединяются очень скоро и все пчелы, и через две—три минуты весь рой соберется в кучу и совершенно успокоится, как бы замрет на некоторое, более или менее продолжительное время. Если пчеловод не соберет роя в роевню и не даст ему хорошего помещения у себя на пасеке, они, приблизительно через час, с энергичным, озабоченным шумом улетят в заранее выбранное разведчицами помещение.
В виду того обстоятельства, что первак почти всегда выходит с плодной маткой, рой этот не долго играет в воздухе; он скоро прививается, причем место прививки выбирает обыкновенно на низких ветвях. Уйдя беглецом с пасеки, первак летит довольно продолжительное время, но севши по нужде на отдых, не охотно снимается и может просидеть на одном месте более суток и даже совершенно погибнуть и растеряться, не сходя с места; это зависит, конечно, от того, что тяжелая матка, выбившись из сил, теряет возможность лететь дальше; если же она остается на месте, остаются с ней и её верные приверженцы.
По величине перваки бывают разные, что вполне зависит от силы семьи, отпустившей рой. Сильный первак может весить восемь фунтов и даже больше, но бываютъ хотя и редко, перваки совсем слабые—не больше четырех -пяти фунтов. Как-бы там ни было, но перваки очень ценны, и самый слабый из них может очень скоро обстроиться и придти в силу. С перваком выходят и трутни, но в самом незначительном количестве; они более охотно идут с теми роями, где матки еще не оплодотворены.